НА РОДИНЕ, В ГОНЧАРАХ…
Храм Богоявления в Гончарной слободе особенно дорог коломенцам. И не только потому, что он никогда не закрывался в годы безбожных гонений. Мы помним, что его судьба навсегда связана с именем небесного покровителя нашего града – Филарета, Митрополита Московского и Коломенского…
Богоявленский приход издавна принадлежал предкам святителя. Здесь был священником его прадед, Афанасий Филиппов, его дед, Никита Афанасьевич. Здесь родилась и воспитывалась его мать – Евдокия Никитична.
Когда дочь вошла «в возраст», родители выдали её, 16-ти лет, за очень хорошего человека. Диакон кафедрального Успенского собо¬ра, преподаватель Коломенской духовной семинарии, отец Михаил Дроздов был весьма образованным клириком, на хорошем счету у владыки Афанасия Коломенского, который пришёл на здешнюю кафедру из ректоров Славяно-греко-латинской академии. На первых порах зять поселился в доме тестя, протоиерея Никиты, тут же, в Гончарах. И здесь, в наследственном доме, появился на свет будущий владыка Московский.
Обстоятельства этого события были тревожными. В конце Рождественского поста 1782 года Евдокия Никитична вместе с матушкой – Домникой Прокопьевной – затеяли уборку к великому празднику и немного переусердствовали. Тесть и зять отправились за покупками к Рождеству, а хозяйки готовили место, чтобы положить припасы. И вот у молодой матушки Евдокии начались схватки; роды оказались преждевременными, на две недели раньше срока. Вдобавок ко всему Евдокия Никитична ещё и простудилась; после родов у неё началась лихорадка. Первенец Дроздовых родился слабеньким. Жизнь, казалось, едва теплилась в этом крохотном тельце, точно огонёк тонкой свечи. Кто мог тогда подумать, что из этого слабого ростка разовьётся духовный исполин?
А между тем 26 декабря 1782 года (ст. ст.)/6 января 1783 года (н. ст.) родился на свет великий церковный деятель. На всю жизнь владыка Филарет останется внешне слабым: невысокого роста, хрупкого телосложения, с тихим голосом. Но на фоне этой телесной немощи особое впечатление производили те колоссальные духовные дары, которыми он обладал. А пока Коломна не разумела, какого младенца даровал ей Бог. После Рождества, в Новолетие, на день памяти вселенского святителя, мальчика окрестили Василием.
Невесёлым получилось Рождество в доме богоявленского настоятеля. И отец Никита, и отец Михаил, и матушка Домника корили себя за предпраздничную суету, из-за которой дитя и молодая мать едва не умерли. Но семья твёрдо надеялась на Божию помощь и горячо молилась. И Господь внял молитве: к празднику Богоявления всем стало легче.
Правда, по болезни матушке Евдокии не хватало своего молока, так что пищу младенца приходилось дополнять. Соседки ехидничали: «Вскормлен скотским молоком – значит, будет дураком». Когда Филарет прославился, они не могли вспоминать свои насмешки без стыда.
В дедовском доме Василий возрастал до семи месяцев. Потом семья переехала к новому месту служения (отца Михаила в 1783 году рукоположили во священника к храму Троицы-на-Ямках). Но когда младенец окреп, он снова вернулся в гончарский дом, на попечение любящих бабушки и дедушки. Каким было его окружение?
Дед Никита Афанасьевич был образованным священником (известны его конспекты но теме старообрядчества), хорошо знающим православную традицию. За ревностное и благоговейное служение он был возведён в сан протоиерея.
Бабушка Домника Прокопьевна была крёстной матерью Василия. Она «отличалась своим благочестием и была примерной хозяйкой, умеющей вести домоводство по старине, каковое уменье вместе с прочими добрыми качествами передала и дочери своей – матери будущего московского владыки».
Каменный храм, построенный на месте древней деревянной церкви в 1689 году, был полон церковной стариной… Иконы XVII века, росписи, потемневшие от времени, ризы и утварь, церковное пение и таинственный ход литургии – всё это удивительно трогало младенческое сердце…
«Любимыми играми и развлечениями его в раннем детстве, – пи¬шет историк, – были: одеяние себя в одежды, подобные священническим, и подражание священнодействию. Возьмёт, бывало, рассказывают родные, платочек, завяжет его себе около шеи и начинает петь что-либо или протяжно произносить; для подражания каждению привяжет какую-либо тяжесть к верёвочке и начинает поводить ею взад и вперёд; бывало также, что, сидя на печке, делает крестики из лучинок».
Значит, в дедовском доме была русская печь с лежанкой. Интересно: где стоял он? И не связан ли нынешний церковный дом с прежним – хотя бы фундаментом?
Бабушка учила Васю словам молитв, брала его на службу, но мальчика и не требовалось понуждать, он сам охотно шёл на богослужение и, к удивлению взрослых, выстаивал его от начала до конца. Но духовное воспитание шло не только в храме. Сама семья, сам старинный дом с его таинственными комнатами и переходами становились своеобразными учебниками души.
Вот что пишет о домашней обстановке один из биографов святителя. «Всё свободное от пастырских занятий время, когда на душе было либо грустно, либо радостно, дедушка Никита… брал гусли, усажи-вался в укромном местечке и, ударяя в струны, играл на них цер-ковные напевы. Внук Вася жадно прислушивался к чудесным мелодиям, и сердце его наполнялось чем-то неземным, Божественным.
Так, с самого раннего детства порождалась в нём любовь к музыке, дававшая ему духовное успокоение в последующие годы. И когда он подрос настолько, что мог сам брать в руки гусли, дедушка научил его искусству извлекать стройные звуки из струн царя-пророка».
Конечно, не следует думать, что Московский святитель с юных лет был «неземным» существом. Разумеется, и ему случалось иногда по-младенчески шалить. Гончарское предание сохранило забавный случай. Когда Филарет, уже в сане епископа, во всём блеске славы приехал на родину, к нему подошёл один почтенный житель со словами: «А помните, владыко, как мы с Вами лазили за яблоками в с а д К у р ч е в с к и ?х ?»
Усадьба Курчевски?х находилась тут же, в соседнем квартале. Ко¬ломна славилась своими садами, во многих дворах росли десятки яблонь, а у Мещаниновых и Курчевских их считали сотнями. В урожайные годы кроны деревьев ломились от красивых, сладких и душистых плодов, они ковром устилали траву. Так что если малыши наберут падалицы, это не считалось большим грехом, хотя, конечно, в семьях такое баловство не поощряли.
Удивительное дело! Все воспринимают Филарета как величайшего церковного деятеля, богослова, великого реформатора православной школы, переводчика Библии. И это правильно, и в Коломне об этом знают! Но рядом с этим величием вспомнится вдруг пара курчевских яблок; и что-то родное и умилительное чувствуется в этой детской шалости…
Есть и ещё одно трогательное воспоминание. Ребёнок питал удивительную привязанность к деду и бабушке. Когда родители приходили навестить Васю из Ямской слободы, он ласкался к ним, но если спрашивали: пойдёт ли домой, отвечал со слёзками на глазах: «Я пошёл бы с вами, но мне жаль оставить одних дедушку и бабушку, я пойду проводить вас до уголочка»… «Уголочек» – это, скорее всего, перекрёсток улиц Мещаниновской и Курчевской (ныне проезд Артиллеристов и улица Островского). Здесь, получив родительское благословение, Вася расставался с отцом и матушкой и бежал обратно, в родной гончар¬ский дом.
Какое сердечное тепло веет во всём этом! Вот почему в Коломне так любят Филарета, и особенно в Богоявленском приходе. Приближаешься к Гончарной слободе, и как будто слышишь детский голосок: «Я провожу вас до уголочка…» И отчего-то слёзы навёртываются на глаза.
Не только дедушка Никита и бабушка Домника души не чаяли во внуке. И другие клирошане и здешние жители всячески с ним нянчились.
В 1800 году, в письме к отцу из Лаврской семинарии, Василий Михайлович Дроздов говорит: «бабушке Флоровне, Алексеевне, Васильевне кланяюсь». Мы даже не знаем имён старушек, которые ухаживали за младенцем Василием, остались лишь их отчества. Но доброе чувство к этим женщинам навсегда запечатлелось в сердце владыки…
В том же году в письме к дедушке Никите Афанасьевичу он подробно сообщает о своей жизни в Лавре, но также передаёт приветы родным, в том числе и своей няне: «Бабушке также Флоровне кланяюсь».
В этом уютном семейном мире будущий святитель Московский впитывал старинные церковные предания. Ведь здешняя святыня ведёт свою историю с XIV века! Первый известный гончарский храм построила около 1480 года ещё царица София Палеолог в память о рождении наследника престола – великого князя Василия Иоанновича. Так появилась церковь Зачатия святой и праведной Анны. А затем в честь чудесного события построили новый, Не-рукотворного Образа Спасителя…
Когда в 1853 году Филарет Московский и Коломенский приехал освящать Введенский придел гончарского храма после его ремонта, он в своей проповеди вспомнил об истории родной святыни: «В прежние времена существовал здесь деревянный Зачатиевский храм, в котором находилась с давнего времени пожертвованная из деревни Митяева икона Нерукотворенного Образа Спасителя. После пожара, истребившего и село Бабышево, и деревянный храм Зачатиевский, икона сия найдена была чудесно сохранённою в пепле…, в воспоминание чего и построена была вместо сгоревшей Зачатиевской… другая церковь в честь Нерукотвореннго Образа Господня».
Память об этих событиях прочно сохранялась в Гончарах. Дни Спаса Нерукотворного (1 августа ст. ст.) и Зачатия Анны (9 декабря ст. ст.) отмечались как престольные. Вплоть до XX века Мещаниновскую улицу именовали также Зачатейской. И даже сам храм ещё в XX столетии частенько именовали Зачатейским. Икона Зачатьевского праздника до сих пор сохраняется во Введенском приделе церкви, а Нерукотворный Образ находится на почётном месте в главном иконостасе.
Воспоминаниями о святителе Филарете переполнено всё простран¬ство Гончаров! Эти места помнят его ещё мальчиком. Помнит этот храм и печальные летние дни 1839 года, когда владыка приехал сюда, чтобы отдать последнее целование брату, протоиерею Ники¬те, который скончался 14 июня на 40-м году жизни… Образ влады¬ки остался в письмах и устной памяти, в самом облике церкви!
Здешняя ризница хранит старинные облачения, церковные книги, по которым служили родичи Филарета, а недавно в главном алтаре раскрыты росписи XVII века – их митрополит видел ещё ребёнком…
И разве не чудо, что мы, люди XXI столетия, можем видеть родину святителя Филарета почти такой же, как при его жизни’? Бури безбожного времени пронеслись, не тронув этой великой святыни. Будем же помнить об этом! Будем благодарить Господа и святого митрополита Филарета, чьим предстательством сохранилась нетронутою его родина – Гончары!
Роман СЛАВАЦКИЙ